Семья Трошиных ехала домой после чудесной недели на море. И даже дорожная усталость не могла перебить приподнятого настроения. Артемка подпевал диску, мама Оля тихонько улыбалась своим мыслям, а папа Саша невозмутимо вел машину, время от времени добавляя свой голос к тоненькому голоску сына.
Дорога стелилась под колеса. На этом участке асфальт был гладким, как черная атласная лента, и стрелка спидометра радостно ползла вверх. Впереди их ожидал дом и так любимый Артемкой разбор сувениров и фотографий.
Диск доиграл, и как-то все они одновременно заговорили о том, что неплохо бы и перекусить. Машина плавно скользнула на обочину, гравий взметнулся из-под колес, и Артемка радостно выскочил на обочину. После долгого сидения тело требовало прыжков и активного движения.
Пока мама доставала бутерброды, а папа потягивался, Артемка носился по траве и между деревьями. Обнаруженный гриб, крепкий, с рыжей шляпкой, надолго завоевал его внимание. Так что он даже не сразу услышал шорох за ближайшим кустом. Отвлекшись, наконец, от своей добычи, он поднял голову и встретился взглядом с пронзительно зелеными настороженными глазами.
Ойкнув, Артемка прикрыл рот ладошкой и вытянул шею, чтобы было лучше видно.
— А ты кто? — шепотом спросил он, ожидая любого чуда и почти не смея надеяться на сказочное существо. Ну, там эльфа, гнома или на худой конец, хоть говорящую лисицу.
Зеленоглазое существо сделало шаг вперед, и перед Артемкой оказался совершенно обыкновенный рыжий кот. Порядком потрепанный, с репьями в пушистом хвосте и впалыми боками, на которых все ребра можно было бы сосчитать. Правда, окрас у него был просто роскошный — рыжий, густой, янтарно-медовый.
От звука его голоса кот шарахнулся обратно за куст, но потом снова высунул голову из травы, потягивая носом воздух. Страх явно боролся в нем с любопытством.
— Да ты не бойся! Меня Артемкой зовут, а тебя как?
Кот сделал малюсенький шажок ему навстречу, но знакомиться не спешил. Предпочитал сохранять безопасное расстояние, с которого, если что, можно было бы быстро юркнуть в траву. Артем протянул ему раскрытую ладонь.
— Киса, киса, иди сюда! Хороший котик! Красивый!
Видимо, Артем вызывал у кота необъяснимое доверие. Он все-таки решился подойти к нему и даже позволил погладить по спинке, но потом снова отошел подальше.
— А где твои хозяева? Ты, наверное, потерялся, бедненький?
Кот в ответ замурлыкал и ткнулся носом в его ладонь. Артемка еще раз погладил его и вприпрыжку понесся к машине, рассказать о новом знакомом.
— Мама! Папа! Там котик потерялся! Как мы найдем его хозяев? Они же, наверное, повсюду его ищут, а он тут один сидит, в кустах!
— Какой еще кот, Артемка, что ты сочиняешь?
— Папа, да ты сам посмотри! Ему там страшно одному и есть хочется, наверное…
— На, возьми колбаски. Примани его сюда, он сам выйдет, — практичная мама сняла ароматный кусок колбасы с бутерброда.
Через некоторое время из кустов, пятясь, вышел Артемка. За ним на напружиненных лапах крался крупный, медового цвета кот. Уши прижаты, хвост опущен. Его бы воля, он бы ни за что не показался страшным незнакомцам! Но колбаса так восхитительно пахла, а живот так отчаянно урчал, что он шел за запахом, словно на невидимом поводке.
Папа, увидев тощего, перепуганного кота, нахмурился. Мама сочувственно полезла в сумку-холодильник за добавкой.
-Ах, ты, бедненький! Изголодался тут совсем! Иди к нам, мы тебя покормим!
— Это ж надо, с…, животное на дороге бросили!
— Не ругайся при ребенке!
— Слов приличных нет…
Артемка был так поглощен котом, что даже не обратил внимание на переговоры родителей.
Рыжий все-таки решился взять колбаску из его рук. Правда, есть при таком количестве незнакомцев не стал, утащил добычу в кусты. Артемка восторженно заорал:
— Смотрите! Он ест!!!
— Еще бы ему не кушать, — проворчал папа, отворачиваясь, а мама протянула Артемке еще один кусок колбасы.
Мало-помалу кот все же разделил с ними обеденный перекус, выходя ненадолго из кустов к протянутой ладони Артема. Но каждый раз, цапнув подношение, он стремительно удирал. А через некоторое время снова высовывал из травы рыжую мордашку с настороженными глазами.
— Папа, а мы сможем найти его хозяев? Нельзя же его одного тут оставить!
— Боюсь, что не найдем мы никого, малыш. У этого котяры хозяев больше нет.
-Ура-а-аа!
-Чему ж ты радуешься?
— Так значит, мы сможем взять его с собой домой!
— Э-э…
— Артем, — мама постаралась вздохнуть как можно незаметнее, — да ты его и к себе-то не подманишь! Не то, что в машину взять его. Видишь, как он всего боится! Совсем одичал тут!
— А вот и нет! Он же берет у меня колбаску из рук. Я смогу его поймать и посадить в машину.
— И он нам тут же все внутри разнесет! Представь, как он будет ломиться в стекла и прыгать по салону! А если написает?!! У нас ни горшка для него нет, ни переноски для животных…
Артем на минуту нахмурился, но тут же нашел решение.
— Так, а мой рюкзак?! Сейчас я из него камушки и ракушки вытряхну, и мы туда котика посадим, чтобы ему было не страшно! Почти как домик будет, правда?
Посмотрев на хмурые лица родителей, Артемка понял, что кота не очень-то хотят брать с собой. Наверное, вспоминают, что у них уже есть хомячок и черепашка, и рыбки…
-Ну, мама… Пожалуйста… Он ведь тут умрет один от голода… Как же мы уедем, а он тут останется? Я бы не хотел, чтобы меня так бросили…
-Черт побери! Остановились на минутку! — проворчал папа, садясь за руль.
— Артем, у него наверняка блохи, — мама постаралась сохранить непреклонность, но видя, что ребенок сейчас разревется, махнула рукой. Да и сердце нехорошо замирало — ну, как оставить живое существо пропадать на трассе?!
Папа посмотрел на их лица и тяжело вздохнул.
— И правда, почему бы нам не взять с собой этого рыжего пирата? Ехать нам осталось недолго. Посадим его в рюкзак. В крайнем случае, поорет немножко. Колбасой отвлечем. Уж как-нибудь втроем управимся с одним котом, — он старательно придавал своему голосу энтузиазм, которого явно не ощущал.
Ура-а-а-а!!! — Артемка повис на папиной шее, потом звонко чмокнул в нос маму и умчался за котом.
— Котик, ты же хочешь поехать с нами? Мы тебя будем любить. И играться. Я тебе даже свои машинки подарю, если захочешь!
Кот втянул носом аппетитный запах очередного кусочка колбасы и подошел к Артемке. Тот тут же вцепился ему в холку, и издав, победный вопль, потащил орущего кота в машину. Опустив брыкающуюся и извивающуюся добычу в подставленный мамой рюкзак, он бросил туда кусочек колбаски и крепко прижал рюкзак к себе.
— О, Господи! Что мы делаем?!
— Вот видишь, я же говорил, что он согласится с нами поехать!
-Ну, скажем, у него просто не было выбора, — подытожил папа, блокируя дверцы и выруливая на дорогу.
Надо сказать, кот оказался умным и понятливым. Он покорно позволил себя вымыть, намазать всякой дрянью, сделать прививку, как будто понимал, что все это пойдет ему на пользу, и люди всего лишь таким странным образом проявляют заботу о нем.
В вымытом состоянии он оказался совершенным красавцем. Вылизанная и тщательно уложенная шерсть отливала янтарем, пушистый хвост, освобожденный от репейника и колючек, оранжевым вымпелом стелился над его спинкой. Вот только худой он был на редкость. Но трехразовое питание кошачьим паштетом скоро выправило и эту проблему.
Имя придумывали коту всей семьей. Очень важно было подобрать правильное имя. Все-таки он был не аквариумной рыбкой!
— Будет у нас теперь кот Леопольд! — авторитетно заявил папа.
— Да пусть будет просто Рыжик, вон у него какой цвет роскошный! — предложила мама. — Настоящий рыжий Лис!
— А вот и нет! Я буду звать его Лео, — поставил точку в дискуссии Артемка. — Раз он мой друг, значит, и имя ему должен придумать я.
Родители рассмеялись и согласились. Так в семье Трошиных появился рыжий Лео — нянька и друг Артемки в одном лице.
Со своими кошачьими обязанностями он прекрасно справлялся. По вечерам укладывался на подушке Артемки и баюкал его сладким урчанием, утром будил в школу, щекоча пятки. Днем делал с ним уроки, важно вылизывая лапу на его тетрадках, а в свободное время увлеченно играл в догонялки. С таким пушистым другом Артемка стал лучше спать, легко вставать в школу и даже учиться, как ни странно, стал лучше. Так что, в итоге все остались довольны. И даже не представляли себе, как это раньше они обходились без нежной заботы рыжего Лео.
Но однажды случилась беда. Лео погрустнел, перестал есть и играться. Лежал целыми днями на своей подушке и смотрел несчастными глазами, изредка выкарабкиваясь из тяжелой дремоты. Шерсть его разом потускнела, нос стал сухим и горячим. На второй день, мама с папой поехали с Лео к кошачьему доктору. Артемка ждал их с нетерпением, ожидая, что Лео снова будет фыркать и бегать, будет тыкаться мокрым носом в его подставленную ладонь. Но родители вернулись одни.
— Мама, где Лео?!!
— Малыш, ты только не волнуйся, но Лео серьезно болен. Он остался в больнице, — мама обняла Артемку, скрывая навернувшиеся на глаза слезы.
— Он умер!!!
— Нет- нет, что ты…
— Ты врешь! Он умер!!!
— Нет, малыш, он действительно остался в больнице. Ему будут делать операцию, — вмешался папа, пытаясь предотвратить всеобщую истерику.
Артемку шмыгнул носом. Перед такой громадой горя слезы никак не хотели оставаться внутри. Они текли по его щекам, сердце в груди сжималось в тугой комок, не давая дышать.
— Но он ведь выздоровеет? — робко и тихо спросил он. Почему-то внутри него образовалось вдруг такое чувство неотвратимости, что голос пропал, и все внутри замерло.
Папа переглянулся с мамой.
— Милый, неизвестно, как он переживет операцию, и останется ли жив. Но доктор обещала сделать все, что можно. Она нам позвонит.
Артемка сел на пол, сжимая и разжимая кулачки. Потом вдруг как-то спокойно сказал, вытерев слезы.
— Если он может умереть, я хочу попрощаться с ним, пока он жив. Отвезите меня к Лео. Пожалуйста.
От такого неожиданно взрослого решения, папа замер, а мама залилась слезами. Видеть, как страдает кот, которому ничем не можешь помочь — это одно. Но видеть, как страдает твой ребенок, и на глазах взрослеет под придавившим горем — совсем другое.
В такой просьбе никому нельзя отказать. Когда умирает кто-то очень близкий, неважно, человек или кот, каждый имеет право на прощание. Артемка быстро и сосредоточенно оделся, вышел на улицу следом за родителями.
Всю дорогу по городским пробкам он молчал и даже не плакал. Где-то внутри понимал, что слезы не помогут. Это же не машинку у мамы просить! Хотя, наверное, можно попросить и жизнь друга. Но вот только у кого и как…
В клинике им пришлось ждать довольно долго. Их доктор была на операциях, другие врачи были заняты приемом пациентов, да и в любом случае ничем не могли им помочь.
Когда, наконец, Ирина Алексеевна вышла, ее встретил серьезный взрослый взгляд маленького мальчика.
— Лео жив?
Она переглянулась с его родителями.
— Артем знает, что Лео может не выжить после операции. Он приехал попрощаться с ним, пока кот жив. Если это возможно, конечно.
— Пока нет. Если хотите, можете подождать. Через два часа он должен начать выходить из наркоза, потом посмотрим. Но я бы не рекомендовала Вам… Это такое потрясение для ребенка…
— Я не ребенок, — твердо вмешался Артемка, не сводя с доктора пристального взгляда. — Я знаю, что когда умирают, это навсегда. Лео — мой лучший друг. И я не хочу, чтобы он умирал в одиночестве. Это, наверное, ужасно страшно. Умирать, когда рядом никого нет. Я не буду Вам мешать. Я просто буду сидеть рядом с ним. Вы позволите?
Ирина Алексеевна почувствовала, как внезапно подступил комок к горлу. Наверное, по тому, что маленький мальчик говорил такие взрослые вещи. Она молча кивнула и отошла к другим пациентам.
— Она позовет нас, малыш, когда будет можно пойти к Лео.
Артемка не ответил, сосредоточенно глядя в пол. Он думал о том, что это несправедливо и неправильно, когда ты не можешь ничем помочь тому, кого любишь. Так не бывает. Так не должно быть.
Вечером приемный покой опустел, закончившие смену врачи разошлись по домам. Ирина Алексеевна осталась на ночное дежурство. Она пустила Артемку к неподвижно лежащему Лео.
Ее совесть чиста — она сделала все, что могла. Но положа руку на сердце, была совсем не уверена, что спасла коту жизнь. Ее многолетний опыт говорил о том, что скорее всего, этот красивый и явно любимый кот даже не придет в себя. Просто остановится сердце, и она в который раз проведет процедуру возвращения тела хозяевам. Она практически ежедневно усыпляла безнадежно больных животных, чтобы избавить их от страданий. Видела разные проявления горя у хозяев, умела отстраниться от проявления чувств и держать строгий официальный тон.
Но эта семья в полном составе просидела весь день в приемном покое. Она невольно сопереживала их горю. Да и невозможно было равнодушно смотреть в страдающие глаза ребенка. Может поэтому, она так и не решилась сказать им, что шансов нет? Что ж, придет смерть, и сама все расставит по своим местам. Не обязательно ей вмешиваться.
Измученные долгим ожиданием родители вышли за кофе, она перенесла результаты анализов в карточки животных, устало потерла глаза. Какое тяжелое нынче выдалось дежурство!
Неожиданно она услышала чей-то тихий голос из палаты, в которой лежал Лео и сидел Артемка. Она тихонько подошла к приоткрытой двери. Мальчик неподвижно сидел рядом с металлическим столом, на котором застыло рыжее тельце его друга. Артем уронил голову на скрещенные руки, почти касаясь мордочки кота, и тихонько разговаривал с ним. Или просто что-то бормотал во сне. Она прислушалась.
— Взрослые говорят, что тебе больше ничем нельзя помочь. Все они уже сделали. И доктор провела какую-то сложную операцию. Они даже не знают, будешь ли ты жить. И по-моему все уверены, что ты умрешь, хоть и не говорят этого вслух, — он тяжело вздохнул. — Но ты не умирай, Лео, слышишь?! Я еще маленький и не знаю, что надо делать, чтобы тебя вылечить. Но я могу поделиться с тобой своей жизнью. Возьми кусочек, пожалуйста! Нам с тобой одной жизни должно хватить на двоих, ты ведь вон какой маленький! Как ты думаешь? Правда же, у нас получится?
Ирина Алексеевна замерла, не в силах двинуться с места. Перед этим глубоким горем ничто не имело значения. Даже смерть должна была отступить. Но она-то как раз лучше всех знала, что смерть неумолима. Никто не в силах отсрочить ее приход. Никогда.
— Лео, ты только не умирай!!! Я очень тебя люблю! Помнишь, я наступил тебе нечаянно на лапу, когда мы играли? Ты прости меня, пожалуйста, я не хотел. Я так больше никогда не буду делать. Только ты не оставляй меня… Тебе, наверное, сейчас страшно уходить неизвестно куда. Но мне тоже страшно остаться без тебя… Слышишь, Лео? Взрослые ведь иногда ошибаются. Может, и сейчас они ошиблись, и ты останешься жить? Ведь любовь — это же важная причина для жизни, правда?
Ребенок тяжело вздохнул и притих. Она прикусила ладонь, давясь слезами. Не надо было позволять ему оставаться с котом! Всем только хуже. А ведь изменить ничего нельзя.
Всякого она насмотрелась на дежурствах. И как здоровые мужики рыдали, и женщины падали в обморок. Те, кто обращался к ним в клинику, искренне хотели помочь своим питомцам, были привязаны к ним. Но медицина не всесильна. И в случае с животными, возможностей у нее в десятки раз меньше, чем при лечении людей. Да и судьбы не минуешь.
Но вот это бормотание малыша рядом с котом, лежащим под наркозом, прорвало неведомую плотину внутри. Она на ватных ногах дошла до подсобки, прижалась спиной к двери, не включая свет. Слезы покатились из глаз. Не только за этого рыжего счастливца, которому повезло встретить подлинную привязанность людей, но и за всех тех, кто умирал, не получив помощи или получив ее слишком поздно, и за тех, для кого просто пришел срок.
Неожиданно для себя она стала молиться: «Господи, если ты есть, сделай так, чтобы этот котик выжил. Ради ребенка, который сидит там сейчас рядом с ним… Тебе ведь это ничего не стоит. Просто не лишай любви две души, Господи!»
Ей показалось, что прошла целая вечность, пока она поднялась, опустошенная и оглушенная чужим горем. Накапала валокордина и заставила себя вернуться в приемную. Слезы, молитвы — все это глупости. А работать все-таки надо. Почти физически она ощутила, как каменеют не только мышцы лица, принимая официально-вежливый вид, но и как каменеет сердце, заворачиваясь в упругий ком ваты, сквозь который не пробиваются никакие страдания. Ни чужие, ни свои собственные.
Она прекрасно понимала, что всего лишь врач, а не Господь Бог. Ей по силам сделать качественно операцию, но вот вернуть жизнь — тут она пас. Да и на самом деле, ведь скольким животным она помогала выздороветь! Ее работа не напрасна. Она делает не так уж и мало. Много делает, если быть честной.
Но впервые, здесь и сейчас, ей захотелось обрести силу Бога. Нет, не для того, чтобы перекроить мир по своему вкусу. Чтобы сделать то, что не под силу ей, как врачу, обыкновенному, в сущности, человеку. Сделать так, чтобы через пару дней этот мальчик унес здорового мурчащего кота, прижимая к его спинке сияющее от счастья лицо…
Проходя мимо палаты, она невольно замедлила шаг. Тишина. Не удержавшись, заглянула. В тусклом свете настольной лампы, в бледном оранжевом круге голова к голове спали ребенок и кот. Почему-то ей показалось, что они именно спали.
А смерть просто вытекла из этой комнаты, вместе с блеклым светом лампы. Качнув головой, удивленная странными фантазиями, она вздохнула, прикрывая плотнее дверь. Тяжелое все-таки выдалось дежурство, давно таких не было…
Прошло два месяца, слякотная зима уступила место жизнерадостной весне, с ее потоками солнца, журчанием талого снега и взрывом зеленых почек и ярких бутонов.
Торжество жизни, всеобщий расцвет захватывали в плен с каждым глотком пенного воздуха. Словно игривые пузырьки шампанского они неслись по венам и артериям, наполняя тело звенящим восторгом и предвкушением чуда. Даже ее работа вдруг перестала казаться Ирине Алексеевне нудной и рутинной. Вытаскивая занозы, делая прививки, подстригая шерсть и когти, она во всем и во всех видела эту удивительную весеннюю радость. И хорошо так от этого было! Так легко на сердце! А зима отсюда, из солнечного разноцветья и ароматов, казалась тяжелым дурным сном. Забыть побыстрее, как и не бывало…
В один из таких солнечных теплых дней в приемную принесли конверт, адресованный ей. Она удивленно покрутила письмо в руках. Кто бы мог писать ей? Да еще на адрес клиники?! Чудеса! Сейчас вообще никто никому писем не пишет. Достаточно телефонного звонка или мейла. А тут вдруг…
В графе «адресат» неровным детским почерком было старательно выведено: «Ирине Алексеевне, лучшему доктору на свете». Ладони внезапно вспотели, она растерянно потерла их о полу халата и торопливо распечатала белый прямоугольник…
Внутри конверта лежала фотография Артема и смешно распушившего хвост большого рыжего кота. Внизу стояла короткая приписка: «Это я и Лео. Спасибо Вам за то, что мы вместе!»
Она на мгновение замерла, вспоминая холодную зимнюю ночь, ребенка, разговаривающего в операционной с застывшим в наркозе котом. Вспомнила и себя, плачущую в подсобке от невозможности остановить смерть, которая уже пришла к медово-янтарному коту, от бессилия облегчить горе маленького мальчика.
Она быстро отвернулась, смахивая подступившие слезы. Но посетители с больными питомцами на руках, конечно, заметили и письмо, и ее слезы. И после нескольких неловких возражений, плача и улыбаясь одновременно, она показала фотографию и рассказала историю рыжего Лео.
И хмурые, напряженные под гнетом собственного беспокойства, лица вдруг разгладились, тревожное ожидание, сгустившееся в приемной, словно туча, рассеялось. Эти чужие друг другу люди заулыбались, разговорились, расщедрились на слова поддержки. Словно внезапно стали близкими и знакомыми, разделили на всех свое такое разное и такое общее беспокойство.
Короткая детская фраза наполнила сердца надеждой. А чудеса-то ведь случаются! Если веришь в них, если очень любишь, то все возможно. Как у Артемки и Лео…
Уж они-то теперь точно знают, что любовь — очень веская причина для того, чтобы жить. С ней даже смерть поспорить не может…
Благодарю за цитирование и нажатие кнопочки "Нравится".
